СМЕЛАЯ

TATARKA

Фотограф:

Маргарита Смагина

Четыре года назад блогер Ира Смелая под псевдонимом Tatarka порвала российский ютьюб своим синглом Altyn, набравшим 48 миллионов просмотров. Полноразмерный альбом пришлось ждать долго; за это время Tatarka проехалась по фестивалям (всего с парой песен), родила ребенка, развелась и все-таки дописала пластинку. Альбом Golden Flower со смешением татарского и английского вышел 30 октября — и даже его обложка подтверждает амбиции Смелой оказаться на одной полке с Рианной, Бейонсе и Ники Минаж. Настя Сотник обсудила с Ирой все на свете — от ценообразования Vetements до озлобленных комментаторов на YouTube.

На YouTube-канале Tatarka до релиза твоего альбома Golden Flower музыкальные видео не выходили ровно год. Расскажи, что случилось за это время?

За этот год случилась пандемия, апатия, депрессия, сидение кучу времени дома и, собственно, написание альбома. В начале года я успела побывать в отпуске, а уже после, вернувшись, вплотную занялась песнями. Все свободное время с начала карантина я посвятила именно этому. Ну, иногда еще в зал ходила, кушала, спала. Мой хороший знакомый предоставил студию звукозаписи, где мы с продюсером и моим лучшим другом Денисом Цукерманом сидели с обеда до позднего вечера.

Если я правильно помню, ты анонсировала альбом достаточно давно: кажется, еще после выхода трека Pussy Power, три года назад.

Да, но тогда это были попытки сделать альбом. Меня не устраивал результат, поэтому долгое время все уходило в стол. Не нравилось звучание. Притом что я собиралась петь только на татарском, хотелось, чтобы все звучало разнообразно и было рассчитано не только на татарскую аудиторию — вокруг ведь не одни татары. И не было тесного коннекта с уже бывшим саунд-продюсером, с которым мы все делали. В связи со всем этим я долго думала, с кем мне комфортно будет делать музыку, и вот мы начали работать с Денисом. Не знаю, почему раньше не додумалась делать музыку со своим лучшим другом. Как только мы с ним попробовали создать один трек, я поняла, что все складывается. Потому что мы друг друга понимаем с полуслова, у нас похожие вкусы, как это бывает у очень близких друзей.

В итоге у тебя в текстах татарский слился с английским. Как так вышло?

Очень просто. Вообще, вся работа происходила так: мы приезжаем на студию, Денис мне показывает бит, который он сделал за ночь, допустим. Дальше мы с ним накидываем топлайн — самый главный мотив. Это может быть просто набор звуков, который часто складывается даже из несуществующих слов. И как только мотив подобран, ты на эту рыбу, на ее кости,  насаживаешь слова, подходящие по звучанию: у них должно быть столько же слогов, они должны быть похожи на эту рыбу. Сначала мы придумывали припев, а потом куплеты. Я считаю, что припев — самое главное в песне, потому что он в первую очередь запоминается, его потом все поют.

Мне нравится, когда трек качает. Чтобы, когда ты ставил его в крутых колонках, соседи жаловались

Как думаешь, без субтитров смысл твоих песен поймут (к альбому вышел татаро-англо-русский словарь, сделанный вместе со Spotify. — Прим. The Blueprint)?

Ну половину точно, там же есть и английские слова. Хотя я понимаю, что на слух их очень сложно отделять от татарских. Но мне очень нравится, как это звучит в итоге. И, хотя мои песни и про звучание, и про смыслы, я все-таки больше за крутое звучание. Я люблю называть себя «дитя басов»: мне очень нравится, когда трек качает. Чтобы, когда ты ставил его в крутых колонках, соседи жаловались. Я и сама, когда слушаю песни других артистов, далеко не всегда понимаю, о чем поется. В первую очередь меня цепляет музыка, и только потом я пытаюсь понять, нужно ли мне смотреть текст или нет. А если еще и текст хороший, то думаю: «Господи, это моя самая любимая песня».

Ты не боялась, что музыкальный проект, который строится на твоей национальной идентичности, плохо встретят в довольно нетерпимом по этой части обществе?

Если честно, я не особо заметила каких-то ксенофобских настроений по отношению к себе. Может быть, потому что я не из чистокровной татарской семьи, а все-таки татарка лишь наполовину: другая половина — русская. И я все-таки не теряю надежды на то, что люди когда-нибудь поймут, что мы все одинаковые, и такие критерии, как национальность и раса, никакого значения не имеют. Мне кажется странным, когда люди вообще обращают на это внимание. Какая разница, какой ты национальности, если человек талантлив и делает что-то крутое?

Твой дебютный альбом — продолжение той Tatarki, которая пела про Altyn и Pussy Power несколько лет назад? Или это абсолютно новый конструкт?

Это точно заявление о том, что перед вами уже другая Tatarka, повзрослевшая. Это Tatarka, которая уже родила, вышла замуж, развелась, то есть прошла все стадии взросления. Думаю, даже по звучанию понятно, что я другая.

Поет новая Tatarka про эти этапы взросления?

Нет, потому что я достаточно закрытый человек. Скрытый смысл, тайны и секреты про все пережитое я вложила только в один трек — завершающая песня альбома, BOYS & GIRLS. Это, скажем так, песня моей души. А так, весь альбом про то, как лирическая героиня в работе над музыкой спасала себя от уныния и одиночества после решения о разводе.

Несколько месяцев назад ты объявила о том, что развелась с блогером и музыкантом Ильей Прусикиным*, который помимо прочего известен и тем, что является сооснователем лейбла Little Big Family. С этой семьей тебя продолжает что-то связывать?

Я все еще вхожу в Little Big Family — мы все так же в отличных отношениях, никто ни с кем не перестал общаться. Но я теперь больше как отдельная единица, которая работает над проектами и, как птенец, пытающийся встать на ноги и проявить себя. И еще команда Tatarka как музыкального проекта обновилась. Мы все еще группа, но сейчас остались только я и диджей Василиса. Бэк-вокалистки (ранее ей была Мария Францевич — блогер и визажист, которая часто отвечает за макияж для клипов и съемок Little Big Family. — Прим. The Blueprint) у нас теперь нет и не будет. Это решение принято мной, потому что я считаю, что бэк-вокалист мне не нужен: Tatarka — это один человек, и это я, это мой образ.

Твой дебютный альбом поддержала платформа Spotify. Есть ли у тебя амбиции выйти на западный рынок?

Еще какие! И на Европу в частности, и на Запад в целом. Меня еще после выхода «Алтына» хотели букировать в европейские туры. Но тогда я уже была беременна, и карьеру пришлось отложить. А как показала практика, когда ты надолго уходишь и ничего не делаешь, ты забываешься. И возвращаться потом очень тяжело. А так хотелось бы. По статистике просмотров и прослушиваний сильно видно, что у меня слушатели и фанаты не только в России. Есть в Украине, в Польше, в Бразилии, в США, в Англии, во Франции, например.

Интересный мог бы быть тур.

Я уже в один из туров так ездила, только с Little Big. Я даже без полноценного альбома выступила в Ледовом дворце (одна из самых больших концертных площадок Санкт-Петербурга. — Прим. The Blueprint) с двумя песнями. В рамках концерта группы Little Big. Представляешь, я сначала выступила в Ледовом, а после была Прага с площадкой на четыре тысячи человек.

Каково выступать перед такой аудиторией, когда у тебя есть только два трека и нет альбома?

Во-первых, сложно, потому что у меня очень сильная боязнь сцены. До такой степени, что перед выходом меня начинает очень сильно трясти. Но я с этим борюсь. Я заметила, что как раз на огромной площадке гораздо легче выступать из-за того, что людей очень много, у тебя взгляд не цепляется за каждого человека. А вот если их намного меньше, ты видишь лица — и только и думаешь, лишь бы не упасть, лишь бы не в ту сторону не уйти, а ты должен наслаждаться процессом, чтобы давать зрителям энергию. Но боязнь сцены никуда не уйдет, пока ты не привыкнешь к этому состоянию, не отъездишь свой полноценный тур. Никакой психолог тебя как-то по-особому не настроит. Он может убрать легкий мандраж перед выходом, наверное, но когда ты окажешься на сцене, тебе только останется сказать: «Ага, ну и где мой психолог?» Так что это надо просто самому пережить и перебороть.

Понятно, что сейчас индустрия встала на паузу из-за очевидных ограничений. Как ты будешь продвигать альбом без концертов и туров?

На самом деле, пока пандемия, и правда сложно ориентироваться. Но вообще я настроена серьезно. Как только можно будет дать первый концерт — так сразу. Но если концертная индустрия обретет новый виток и перестроится на онлайн — мне кажется, это тоже прикольно. Такая новая эра.

А ты сама за время карантина как-то освоила все эти Zoom-концерты, Zoom-вечеринки?

Нет, но я не тусовщица в принципе. Плюс, когда у тебя ребенок, ты не то чтобы постоянно думаешь о тусовках.

Сложно быть артисткой, когда у тебя ребенок?

Сложно, но можно. Сложно в моральном плане: ты привязан к ребенку, у тебя очень сильная связь с ним, и ты долго не можешь быть без него. Допустим, если я ухожу из дома, через два часа я уже соскучилась, хочу домой. Такая жизнь. Но я не из тех матерей, которые готовы всю свою молодость посвятить материнству. Хочется быть крутой мамой, классной, не психованной, которая тоже может отдохнуть и воспитать психологически здорового ребенка, чтобы он был не как мы все, с кучей психологических проблем, за что спасибо нашим родителям... Я думаю, со мной согласятся абсолютно все дети 90-х. Я не хочу делать те же ошибки, что наши родители. Не хочу ущемлять, унижать ребенка, создавать ему комплексы.

Ты думаешь, это возможно? Есть мнение, что надо смириться: что бы ты ни сделал, все равно нанесешь ребенку психологические травмы, но надо стараться хотя бы нанести их поменьше.

Нет, я не собираюсь с этим мириться: я выращу психологически здорового мужчину и научу его, как правильно любить женщин. Потому что я считаю, что это обязанность матери — показать, как нужно любить женщину. Сама подумай, только женщина знает, как правильно это делать. И научить можно только своим примером: уважать, проявлять любовь, интересоваться делами ребенка.

Я выращу психологически здорового мужчину и научу его, как правильно любить женщин. Только женщина знает, как правильно это делать

Ты упомянула, что из-за беременности тебе пришлось поставить карьеру на паузу. Это же многих пугает, не только артистов. Выпал из обоймы — и все.

Это все страх в голове. Конкретно я просто восприняла беременность как болезнь: боялась вообще всего, любой лишней активности — съесть что-то не то, недоесть, чего-то не сделать. Я постоянно переживала, что с моим ребенком может что-то случиться. К этому еще прибавилось, что я достаточно невротический человек. Ну, была невротическим человеком — сейчас я уже не такая, так как работаю над собой. Если я сейчас забеременею, то не приостановлю работу: я спокойно буду ее делать, и все будет по-другому. Поэтому я считаю, что к беременности нужно быть психологически готовым, а я, несмотря на то что капец как хотела ребенка, вообще не была готова к этому.

Я до последнего не читала подробности о том, как там все происходит во время и после рождения, а когда прочитала, мне кажется, еще месяц рыдала каждый вечер. Нужно работать над собой, чтобы такого не было. И рядом с тобой должен быть человек, который тебе будет помогать абсолютно во всем и не давать скатываться в апатию и депрессию. Я вот, например, последние полгода вообще не спала, просто не знала, что такое сон. Я не знаю, откуда у меня были силы жить, хотя, если честно, я, скорее, не жила, а проживала. И конечно, в этом моя ошибка: допустим, я просыпалась, приходила няня, она меня разгружала в плане ребенка, но я почему-то начинала драить квартиру, делать какие-то домашние дела вместо того, чтобы просто лечь и поспать. У меня случился какой-то бзик: надо, чтобы все было стерильно, надо готовить и так далее. То есть ты вместо отдыха сходишь с ума. А потом еще надо срочно похудеть, и ты идешь в зал. Так нельзя. Когда тебе дают возможность поспать и отдохнуть — иди и спи, пожалуйста. И чтобы такие ошибки не повторялись, надо, чтобы рядом был человек, который в определенный момент увидит, что ты немного ********* (сошла с ума), и скажет: «Давай-ка завязывай, иди поспи».

Ты почувствовала, что к беременным женщинам очень много требований?

Да, если честно, хочется, чтобы отношение немного поменялось. Беременность — это не болезнь. Беременная женщина может делать все то же самое, что и небеременная женщина, если у нее, конечно, нет каких-то угроз прерывания [беременности]. Беременная девушка может точно так же ходить на тусовки, просто не пить там. И в плане самовыражения — она может фотографироваться в разном белье, может обнаженной. Живот — это часть ее тела, в которой живет еще один человек. Подумать только, представляете? Мы, ***** (блин), людей в себе растим. Я на самом деле жду, когда кто-нибудь из ученых придумает, чтобы ребенок не в тебе рос, а рядом с тобой, как такая штучка, которую на тележке таскаешь.

Мне кажется, это будет больше пугать людей.

Это будет странно, но, прикинь, тебе не придется страдать. Но если вернуться к теме, я считаю, что сейчас идет очень крутая тенденция среди блогеров и в медиа — показывать беременность так, чтобы люди к этому спокойнее относились и не воспринимали ее как нечто экстремальное. У нас до сих пор можно увидеть комментарии под фотографиями беременных женщин вроде: «беременная и полуголая фоткается, капец, шлюха». Вот сильно хотелось бы, чтобы такая узколобость в принципе исчезла. В нашем обществе очень не хватает терпимости и толерантности.

Как ты это ощущаешь?

Я конкретно на себе ощущаю. Стоит только залезть в комментарии под любой моей фоткой и увидеть слова в стиле «сдохни, шлюха», «проститутка». Я не понимаю, почему люди мне так пишут, правда. Я вроде на панели не работаю. Недавно аналогичный фурор вызвала моя фотка, где я просто дома в трусах и майке снимала себя, а подошел Добрыня (сын Иры. — Прим. The Blueprint), засунул палец в нос — и вышла в итоге очень смешная фотография. Так вот под ней люди развели такой холивар! Можно зайти почитать, очень весело. Во-первых, я не понимаю, что такого неприятного в этом может быть, а во-вторых, что такого в этом криминального? Это мое тело, это мой ребенок, и я этого ребенка носила девять месяцев в своем теле, я его рожала. И мне надоело, что люди проецируют свои комплексы на других. У меня в этом плане нет комплексов: я никого не обсираю под фотками, я никому не пишу злостные комментарии. А есть люди, которые проецируют свои комплексы на тебя и получают от этого заряд бодрости и энергии.

Беременная девушка может фотографироваться в разном белье, может обнаженной. Живот — это часть ее тела, в которой живет еще один человек

Как-то можно это побороть?

У меня недавно была такая смешная история: мальчик какой-то под нашим видео с Ильей в Instagram, где мы объявляем о разводе, написал: «Так тебе и надо, проститука, хорошо, что он от тебя ушел». И потом еще под другой фоткой он мне написал: «Проститутка». Я захожу к нему на страницу и вижу, что это мальчик лет 10. Захожу к нему в подписки, нахожу его маму, скидываю ей скриншотами его комментарии в мой адрес, пишу небольшую речь. Не стала никого оскорблять, конечно же, просто обрисовала ситуацию и мои ощущения от нее. И вот я ей это скинула — пусть знает, что ее ребенок делает в сети. Прикинь, как ему влетит — это же очень обидно матери. Она столько времени потратила, столько сил, энергии, денег, ресурсов, чтобы вырастить ребенка, а ее чадо сидит и какую-то ***** (фигню) пишет под фотками нормальным девчонкам. Мне бы, как матери, было обидно, если честно. Мне кажется, так надо почаще делать, надо учить этих бессмысленных хейтеров — и комментариев с оскорблениями станет меньше.

Этот мальчик тебе еще что-то писал после этого?

Нет, я его заблокировала.

Как ты думаешь, поток таких комментариев когда-нибудь закончится?

Люди такие сложные существа... Я думаю, что человеческая тупость никогда не иссякнет. Должно смениться несколько поколений. Если прямо сейчас начинать воспитывать в детях терпимость, толерантность, какую-то элементарную тактичность, а они потом будут прививать это своим детям, будет результат. И это воспитание важно осуществлять гуманным способом: без всяких психозов, неврозов, срывов, рукоприкладства и прочего дерьма. Тогда, возможно, спустя несколько поколений, люди прекратят писать гадости в комментариях.

Не знаю, застанем ли мы это.

Если я когда-нибудь стану бессмертным вампиром, то застану. Это моя голубая мечта.

Есть такое мнение, что когда ты публичная персона, то нужно быть готовой к хейту и оскорблениям — они как будто по умолчанию идут в пакете с популярностью.

Нет, я так не считаю. Я считаю, что люди с появлением интернета сильно ****** (обнаглели) и стали считать, что их мнение имеет очень большой вес. Ты вообще кто такой, чтобы незнакомому человеку писать всякие гадости или в принципе выражаться в его адрес в негативном ключе. В интернете мы все такие классные и крутые, а ты на улице попробуй подойди и в лицо мне скажи, что я шлюха. За тобой потом выедут.

Раз уж мы упомянули видео о разводе. Зачем вы его сняли?

Чтобы люди конкретно от нас услышали эту новость. Чтобы никто не коверкал, не выдумывал, не додумывал. Конечно, мы бы хотели, как обычные люди, просто развестись и никому об этом не говорить. Мы тоже не обязаны сообщать об этом — это наша жизнь, личное дело. Но нам пришлось это сделать, чтобы не было никаких курьезных ситуаций.

Сработало? Не было?

Нет, не было. Была только куча вонючих комментариев.

Как ты себя определяешь сегодня — как инфлюенсера, как блогера или как музыканта?

Мне больше нравится называть себя артистом. Это понятие более маневренное. Я не хочу называть себя ни блогером, ни музыкантом, ни рэпером. Артист — и все, мне так спокойнее. Я artist, художник своей жизни: что хочу, то и рисую.

Должна сказать, ты очень модная артистка, если говорить про образ. У тебя есть стилист?

Мне помогает Instagram. Я просто подписана почти на всех известных дизайнеров, часто сижу в Pinterest. Там очень удобно все сделано: просто вбиваешь все, что тебе интересно на данный момент — японская, корейская, итальянская мода, — и залипаешь на доски (речь о досках на Pinterest. — Прим. The Blueprint). А так, нахожу в Instagram всяких интересных режиссеров, фотографов, подписываюсь на них, слежу за ними. Это как-то одномоментно происходит: у тебя возникает запрос в голове, что бы ты хотела видеть, и ты просто начинаешь искать это, гуглить. Мне кажется, это у меня из детства идет. Мне всегда нравилось все, что связано с красивой одеждой. Придумывать наряды для кукол, шить их. И постепенно ты растешь, у тебя появляется возможность что-то самой купить, сделать, придумать.

У тебя нет амбиций стать дизайнером?

Есть, конечно. Но нужно время.

Если начинать воспитывать в детях толерантность, какой-то элементарный такт, они потом будут прививать это своим детям. И спустя несколько поколений люди прекратят писать гадости в комментариях

И каким был бы твой бренд? На кого бы равнялась?

Конечно, на Balenciaga. Коко Шанель мне нравится как личность, но то, что сейчас делают Chanel, я не понимаю: почему все столько стоит, с ума, что ли, сошли? Те же Balenciaga или Vetements, конечно, делают бешеные бабки, продавая футболки и толстовки чуть ли не за 100 тысяч долларов, но как будто бы от них это выглядит как высказывание, с этим я могу смириться. А так, во мне всегда борются две части: с одной стороны, мне нравится эстетика Balenciaga и Vetements — что-то такое грубое, пацанское, — а с другой — рюшечки, рукава фонариком, юбочки, топики. И, скорее всего, если я буду делать свой бренд, то постараюсь совместить эти две вечно противостоящие половины и посмотреть, что из этого выйдет.

У тебя же с модой вообще давние отношения: один из твоих первых YouTube-проектов, TRASH ON, был про то, как ты ходила по рынкам...

Ну, он был стебным.

Но тем не менее. Ты думала о том, чтобы вернуться к такому формату, на том же YouTube?

Я думала об этом, но поняла, что нет, не хочу к этому возвращаться. Хочется, чтобы меня все-таки всерьез воспринимали, а не через какие-то хохотушки.

Да ладно тебе, хохотать можно по-разному.

Вот сделаю бренд, начну продавать вещи за миллионы — и буду хохотать.

Команда:

Фотограф: Маргарита Смагина

Визажист: Аня Кочергина

Стилист по волосам: Марина Крушельницкая,Амбассадор L’Oreal Professionel

Ретушь: Юлия Пономарева

Арт-директор: Сергей Пацюк

Продюсер: Макс Кузин

*ПРИЗНАН ИНОАГЕНТОМ